- Иван Евстафьевич
Окладников, он же "ОСТАШОНОК", он
же "ИВАН"
- Полной противоположностью двум
описанным дельцам являлся
Окладников Иван Евстафьевич, он же
"Осташонок", он же "Иван".
Грузная обрюзгшая фигура, испитая
красная физиономия с небритой рыжей
щетиной, большой живот, низкий лоб,
маленькие припухшие глазки.
Окладников водворился самовольно в
местности Шалой в 1920 году, заняв
выстроенный для карагасской
фактории, а потом брошенный дом.
- Месторасположение было им выбрано
в
стратегическом отношении
весьма удачно. Все карагасы, едущие
на Сасырку, никак не могли миновать
его дом. Заехал по знакомству, выпил...
ну и пошло. Он первый снимал
карагасский урожай. В 1925 году
торговли он уже не вел, а в прежнее
время торговал настолько в
незначительных размерах, что едва ли
стоит о ней упоминать. Его
специальность - самогонщик. В
середине 20-х годов дела его
пошатнулись, т.к. он не выдерживал
конкуренции "хохлов". "Совершенно
не выгодно - хохлы продают четверть за
белку, даже дешевле".
- Продолжая за белку спаивать едущих
мимо карагас, Окладников занялся
таежным хозяйством. Он распахал 3
десятины на солнопечном склоне,
завел скот - около 15 голов крупного и
мелкого. Он несколько раз становился
на ноги и снова спускал свое
хозяйство. Его несчастье было в том,
что он сам любил выпить и пил запоем.
"Как загуляет - всех начинает
угощать и все пропивает, что нажил".
В эти периоды он выказывал чудеса
геройства в смысле количества
самогона, которое может поглотить.
Оправившись от запоя, он вновь
принимался поправлять свои дела: при
случае продавал шитые рубахи,
печеный хлеб, патроны к трехлинейным
винтовкам, но главным образом
самогон. У него карагасам
устраивались попойки, во время
которых выкачивалась пушнина. "Две
ночи у Окладникова гулял" -
рассказывал о своих приключениях
карагас Унгуштаев - "60 белок там
оставил. Украли, что ли? Не помню
- пьяный
был".
- МЕЗЕНЦЕВ
- Мезенцев - ближайший сосед
Окладникова, переехал в местность
Шалой в 1923 году. Здесь он выстроил
небольшой домик и начал обзаводиться
хозяйством. Мезенцев - это тот же
Окладников, но в меньших размерах. В
его доме карагасы за белку могли
достать самогону и кутнуть. У него
останавливались торгаши, едущие к
карагасам, и "хохлы", везущие им
самогон.
- Среди карагас его дом пользовался
дурной славой. Здесь однажды группу
карагас напоили пьяными, а когда те
уснули, украли у них белку. Были и
другие мелкие темные делишки.
- Оба эти карагасника (Мезенцев и
Окладников), захватив единственные
зимние конские выгоны восточных
карагас, поставили последних в
трудное положение. Приходилось коней
отдавать за деньги на прокорм
русским на переселенческие участки,
где с карагасскими конями очень
плохо обращались. По определению
карагасов "Окладников и Мезенцев
тоже люди ничего, мало-мало обижают
карагас, но не сильно".
-
- Алексей Евграфович
Михайлов, он же "ЧУВАШИН"
- Очень картинную фигуру представлял
собой карагасник "Чувашин", он
же - Михайлов Алексей Евграфович. В 1925
году жил на речке Ирсым - притоке р. Ии
в полуофициальном поселке того же
имени, состоящем из шести дворов.
Происходил из батраков, начал
промышлять, ознакомился с условиями
карагасской действительности,
попробовал поторговать; дело пошло
удачно. Тогда выстроил заимку на р.
Барбитай, в центре промысловых мест
восточных карагас. Сюда он завозил
товары, чай, хлеб, огнеприпасы и вино.
Торговля шла очень бойко. Попутно он
промышлял белку и соболей. В прежнее
время он был разбитным и
предприимчивым человеком.
- Отличался особой злобой и жадностью.
Но постепенно его дело пошло на убыль.
Его семья, довольно большая, подросла;
пришлось выделить сыновей, хозяйство
раздробилось. Подошла старость,
изменило здоровье, разбил ревматизм.
Пришлось завести костыли, бросить
заимку на Барбитае и переселиться в
Ирсым.
-
- "Сейчас это почти безобидный
старик, "пролетевший карагасник". Живет
бедно и имущества имеет мало. Если
посмотреть на него, то не верится, что
когда-то это был человек большой
энергии, что он бойко торговал, не
брезгуя никакими способами, много
промышлял, рыбачил, городил реки,
устраивал солонцы. Если сложить всю
затраченную им энергию,
изворотливость и упорный труд,
прибавить к этому, сколько разорения
и горя принесла его деятельность
карагасам, то должно было бы
получиться солидное состояние. А
между тем, к старости он не скопил
хоть столько, чтобы не бедствовать,
когда силы изменили.
- Сейчас "Чувашин" еще посильно
поторговывает самогоном и старается
при случае сорвать что-либо с карагас.
"Чувашин плохой человек. Сильно
самогонкой торгует, обижает больше
всех карагас" - определяли его мои
собеседники. И действительно почти
каждый восточный карагас показал,
что пил самогон у Чувашина" - пишет
Б.Э. Петри.
-
- БРАТЬЯ СЕРЕНОВЫ и
ШАБДЫРКА
- Очень своеобразный вид
карагасников пристроился вокруг
старой культбазы в 20-х годах ХХ века.
На Сасырке образовалась небольшая
бурятская родственная артель
самогонщиков - Сереновых, состоящая
из двух братьев и сына одного из них,
по прозвищу Шабдырка.
- Каждый из них жил в своем доме, сами
они самогона не производили. Главным
их занятие было давать приют "хохлам"
самогонщикам. У них происходила
купля-продажа вина. Они же принимали
от карагас заказы на доставку
самогона. В их домах-лачугах
происходило и распитие самогона,
если не предвиделось, что кто-либо
помещает. Все это была голая беднота,
все заработки от их грязного дела
обычно тут же ими и пропивались.
- Несколько бодрее выглядел Шабдырка.
Он был моложе, избушка его была чище.
Женился он на карагаске, занимался
выделкой шкур, брал на прокорм
лошадей и даже давал "обещание
бросить свое ремесло", если "немного
поправит" свои дела. Но дела
естественно и не могли поправиться, т.к. все нажитое незаконными путями
куда-то бесследно исчезало. Тем же
делом - посредничеством в доставке и
распитии самогона - занимались и двое
русских, построивших себе на Сасырке
маленькие закопченные избушки. Вся
эта жалкая компания, тем не менее,
приносила заметный ущерб и вред
карагасской торговле.
-
- "ХОХЛЫ"
- Прорвавшись через первый фронт из
Окладникова, Мезенцева, Чувашина и
выехавших "встречать карагас"
"хохлов", карагасы наконец
достигали Сасырки, где им предстояло
решение самого важного в году
хозяйственного вопроса: сдача
пушнины и набор продуктов в
кооперативе. Но за их приездом зорко
наблюдали сасырские самогонщики: не
успел карагас совершить необходимые
операции, как он уже напоен... и все
идет дальше совсем не так, как
мыслилось в тайге. "На Сасырку
хохлы самогон привозили" - "целое
озеро самогона привезли - пили мы, я 7
белок пропил, другие - кто 10, кто
- больше",
рассказывал профессору Петри
карагас свои впечатления о старой
культбазе.
- ЯКОВ "ГЛУХОЙ"
- Еще более жалкое впечатление
производил Яков "Глухой". Это
был старик-бурят, живший в избушке
между Сасыркой и участком Шалой. При
случае всегда старался продать
карагасам бутылку или четверть
самогону. Но это ему редко удавалось.
Сам он был горький пьяница и выпивал
самогон раньше, чем успевал
предложить его карагасам. Напившись,
обычно буянил и дрался.
- Б.Э. Петри пишет: "За год до моего
приезда во время попойки сломал 2
ребра, думали пропадет, однако
отлежался".
- В молодости Яков (в 1925 году ему
исполнилось 70 лет) был хорошим
промышленником, но к старости
обнищал, одряхлел, опустился и жил
практически на подаяние, его избушка
(нечто вроде зимовья), где он жил
вместе с семьей, содержалась в высшей
степени в антисанитарном состоянии,
для карагас и хохлов она служила
заезжим домом. Туда привозили
самогонку, там же ее распивали,
угощая хозяина, который первый и
напивался.
Вполне понятным становится решение
карагасской экспедиции - перенести
карагасскую культбазу из Сасырки в
другое место. Среди такого окружения
самогонщиками нельзя было поставить
никакую культурную работу.
-
- Алексей Муруев "МУРУЙ",
он же "АЛЕШХА"
- Переходим теперь к описанию
карагасников западного района. Самым
деловым из них являлся "Муруй",
он же "Алешха", официально
Алексей Муруев, крестьянин-кулак из
деревни Усть-Рубахино. Занимался
торговлей с карагасами в течение
многих лет. Торговал преимущественно
в зимнее время в районе р. Уды. Для
этого он, погрузив товар на несколько
саней, поднимался по льду вверх по
различным притокам р. Уды, стараясь
попасть в глубь тайги на места зимних
промыслов карагасов, угадывая
месторасположение их стоянок. Он
выезжал в первых числах декабря,
когда замерзнет Уда, и ездил до
вскрытия рек, отличаясь удивительной
подвижностью.
- Возил преимущественно продукты:
муку, крупчатку, чай, соль, сахар, мед,
масло, табак, сушки, мясо, сало,
печеный хлеб и дешевую мануфактуру.
Самогонку прятал от недреманного ока
милиции в мешки с мукой. Его расчет
был основан на том, что во время
промысла у карагас есть и белка и
соболь, но вместе с тем продукты
первой необходимости на исходе.
Время дорого и ходить за дешевым
товаром некогда. Здесь карагас
возьмет все, что ему подсунут за
любую цену.
- Расценки "Муруя" были очень
высоки, расчет за наличные. Впрочем
богатым и надежным он все же открывал
небольшой кредит. С Муруем вместе
ездила его жена вместо помощника.
Иногда они нанимали даже мужчину-помощника.
До 1925 г. Муруй всегда выезжал на
суглан, где старался тоже торговать.
Но главной целью его приезда было
выведать, где будут стоять карагасы
вторую половину зимы, чтобы
составить себе правильный маршрут. У
Муруя был хороший оборотный капитал,
достаточный для его дела.
- Интересно, что в 1923 году Муруй также
был агентом Губторга.
-
- "САМСОН" (Самсонов)
- Совсем иным человеком являлся
карагасник "Самсон" (Самсонов) -
один из жителей г. Нижнеудинска. Он
одно время служил на приисках, но
потом, заняв заброшенную заимку
прежнего карагасника Лабутина на р.
Гутаре, у впадения в нее речки
Верхней Иормы, завозил туда зимой
товар и продукты для торговли с
карагасами. "Вся его фигура
напоминает провинциального
городового "старого времени".
Обветренное сморщенное лицо,
тараканьи усы, оловянные без
выражения, но быстро бегающие глаза,
низкий лоб весь в морщинах, хриплый,
низкий голос, услужливая торопливая
речь, которая может перейти в
начальственный окрик" - описывает
его Б.Э. Петри.
- Сыновья его занимались промыслом.
Сам "Самсон" не промышлял,
занимаясь исключительно торговлей.
Календарный план его работы слагался
следующим образом: весной по
последнему санному пути завозил он
на свою заимку товары, летом и осенью
занимался с сыновьями рыбной ловлей
и охотой, промышляя изюбрей и лосей
на солонцах, заготавливая рыбу.
- С наступлением осеннего периода
зимней охоты в его район
перекочевывали промышлять карагасы.
Тогда "Самсон", по их образному
выражению, "карагас промышлял".
Он им продавал товары и рыбу и с
окончанием осеннего сезона промысла
выезжал в Нижнеудинск, где
реализовывал пушнину, закупал вновь
товары и спешил успеть к началу весны
на свою заимку.
- Б.Э. Петри пишет: "Никаких
оправданий высоких цен для "Самсона"
нет. Доставка пуда клажи к Самсону на
заимку может обходиться всего 1 р. 20 к.
- его резиденция находится в 80
верстах от приисков (80 к.+ 40 к.). Он же
доставляет на своих лошадях
хозяйственным способом, и его
накладные расходы должны быть еще
меньше.
- Мною зафиксированы отдельные
сделки "Самсона". Привожу одну
из них, как типичную. Карагасом И.
Тоболаевым ему сдано было 2 соболя, 1
колонок, 1 струйка - всего на сумму 133
рубля, за это получено.
Таким образом, за пушнину, стоющую 133
рубля, были выданы продукты,
оцененные в 97 р. 50 к., но стоющие
фактически 37 р. 23 к., т. е. наценка была
сделана в 360%.
Единственное достоинство Самсона
было то, что он не возил самогон.
Это показывали все карагасы. К
достоинствам следует отнести и "твердые
цены" -, установив на сезон цены на
свои продукты, он всем карагасам
продавал по одинаковой цене, вне
зависимости от нужды.
- Карагасы ненавидели Самсона. На
суглане 1924 г. карагасы жаловались на
Самсона - "писали бумагу" (резолюцию),
"дали тулуновскому начальнику, а
он однако потерял - ничего не вышло".
"Писарем был сам начальник, сам
нашу жалобу писал, писал гонять надо
Самсона", "Самсон грабитель - его
гнать надо из тайги"
- Чем дальше от потребиловки, тем
свободнее чувствовали себя
карагасники и тем больше они могли
работать по старинке.
-
- М. М. Коновалов - "КОНОВАЛ"
- В самом дальнем западном углу
орудовал карагасник "Коновал" (М.М. Коновалов) крестьянин-кулак из
района г. Канска. В Карагасию
приезжал под видом промысла, завозил
много товаров. В торговле была
главная цель его поездки. Он имел
заимку по р. Енгаса (Хунгус),
впадающей в Агул. Там у него было
зимовье, куда он выходил на зиму. Это
зимняя канская дорога. Его сделки
имели еще более жестокий характер.
Так у А. Саганова он променял соболя
на 11 пудов ржаной муки и 2,5 бутылки
самогону. По самым высоким ценам весь
товар, который он дал за них, мог
стоить 113 руб., таким образом он или
взял одного соболя даром или взял 100%
наценки против самых высоких цен (сделка
зафиксирована подробно). Коновалов
орудовал главным образом в районе
гутаринской группы карагас - самой
бедной и малооленной, для которой
даже Нерхинская фактория была чем-то
недостижимо отдаленным. Только
организация Гутаринской фактории
спасла карагас от его рук.
- Профессор Б.Э. Петри пишет: "Приведу
случай с карагасом А. Холямаевым, как
характеризующий работу карагасников.
Холямаев многосемейный - жена и 8
детей от 15 лет до 1 году. В 1923 году он
очутился после промысла в тайге в
тяжелом положении. Есть было нечего,
а кроме белки было 14 соболей.
Пришлось искать русского. Он вышел на
р. Агул на заимку Ивана Груденко и
стал просить у него есть. Груденко
предложил ему "на круг" за
каждого соболя 1 ведро муки, 1/4
кирпича чаю, 1 фунт табаку и 5 фунтов
соли (на 4 рубля по таежным ценам).
Семья голодала, пришлось согласиться.
Уйти дальше не было возможности (всего
5 ездовых оленей, т.е. 14 пудов
грузоподъемности) и его 13 соболей
пошли Груденко. Только на другой год
он встретил Коновалова. Тот его
расспросил, узнал, в чем его горе и
сказал ему: "Что ты, парень, сделал,
как дальше жить будешь?" У Холямаева остался только один соболь,
он сдал его Коновалову. Последний дал
ему 6 пудов муки, 2 кирпича чаю, пуд
соли, 2 ф. пороху, 2 ф. свинцу и 30 ф.
табаку (всего на 45 р, по таежным ценам).
Холямаев обратился к Коновалову с
просьбой выручить. "Ладно" - сказал Коновалов -"буду кормить
тебя и семью, а зимой ты мне заплатишь".
"Коновалов хороший человек, он
кормил семью 3 месяца, а больше не
было надо - потребиловка приехала.
Стало легко жить и кормиться и дела
свои поправил" - с искренней
благодарностью о Коновалове
вспоминает карагас.
- После Груденки ему и Коновалов
показался "хорошим человеком".
За помощь он уплатил Коновалову пока
55 белок. Сколько еще должен - не знает".
- Но этот долг платить уже не пришлось.
Услышав о новых порядках,
гутаринские карагасы окончательно
возмущенные грабежом Коновалова,
выбрали ходока карагаса Р.
Ходогонова и отправили его с жалобой
в Канск к "начальнику". Милиция
арестовала Коновалова и увезла его
из тайги. С тех пор он не появлялся в
Карагасии.
- Ходогонов очень гордился своей
победой и охотно рассказывал, что он
"вытряхнул из тайги" Коновалова.
-
- Этим оканчивается перечень крупных карагасников. Мелких
карагасников перечислять будет бесполезный труд. Большинство из них,
как, например, Собоев Е. П. (житель Канского района), и
промышляли и немного приторговывали.
В конце концов всякий, попавший в
Карагасию, начинал поторговывать с
карагасами, но постепенно с каждым
годом число таких лиц заметно падало.
Многие мелкие случайные карагасники,
вроде Дудкина из Нижнеудинска (бывший
мясник), не решались даже
показываться в тайгу за долгами. Но
карагасы еще долго ждали их приезда
за долгами.
-
- Никто не упускал заполучить
карагасской пушнины, это видно и
служащим Бирюсинских золотых
приисков, среди которых находились,
как среди старших, так и среди
младших служащих, лица, не
брезговавшие поживиться за счет
карагас.
- - "Зачем же ты на приисках
русскому пушнину, отдал?", -
спрашивал профессор Петри карагаса.
- - "Он мне шибко знакомый будет, он
мне товар давал, человек хороший", -
получил в ответ. Все карагасники и
частные купцы в один голос заявляли,
что карагасы их буквально раззорили
и что за карагасами у них большие
долги. Не говоря уже о мелких
карагасниках, как Чувашин, Напрейкин,
Родьха, но даже Федоров - бывший
владелец медных рудников на р. Марне
и Резников, торговавший на приисках
до гражданской войны, и те указывали
на значительные суммы долга.
- Перейдем теперь к другой группе
эксплуататоров - "таежникам". В
противоположность карагасникам они
жили в тайге постоянно, основным их
занятием был охотничий промысел, а
"карагасничание" - только
подсобное ремесло.
-
- Алексей Перфильев, он
же БУРДУСАЙ и сыновья
- Особой лютостью отличался Бурдусай
(официальная фамилия Алексей
Перфильев). Он захватил самовольно
участок земли на Алыгджере, где и
поселился с семьей. Он предоставлял
карагасам долгосрочный кредит. После
промысла он сам и его 4 сына на оленях
объезжали стойбища карагас,
самолично делали обыск в юртах и
отбирали пушнину.
- Бурдусай сам оценивал пушнину и
объявлял карагасу, что остался еще
должок в 20-30 руб., которые он, Бурдусай,
жалея карагаса, переносит на будущий
год. Конец Бурдусаю пришел после 1919 г.,
когда в Алыгджере была построена
фактория Губсоюза.
- Тем не менее, в 1920 году Бурдусай
умудрился завезти в Алыгджер много
чая, крупчатки, мануфактуры, соли и т.д., предполагая торговать. Но
служащие фактории вызвали милицию,
все товары у Бурдусая были
реквизированы и распределены по
пайкам среди карагас. После этого
вскоре был реквизирован скот
Бурдусая, что окончательно подорвало
его благополучие. Он этого не вынес,
запил горькую и умер от пьянства.
- Бурдусай был самым крупным из всех
карагасников. Он "орудовал" на
Алыгджере лет 20. Говорят, что о его
деяниях еще долго с ужасом
вспоминали карагасы. Цены у него были
чудовищные даже в таежном масштабе.
"Вытряхивал сумы" беспощадно,
предварительно подпоив карагас. На
протесты отвечал побоями. Его и
боялись и в то же время без него
нельзя было бедняку никак обойтись, т.к. он был в западной тайге почти
монополистом.
- После его смерти торговлей
занимался его сын Николай, имевший
все повадки отца. Но он пережил отца
только на 1 год. Оставшиеся 2 сына
Борис и Адриан торговлей с
карагасами почти не занимались, если
не считать самых обычных мелких
сделок, в порядке взаимных услуг,
которые практиковались не только
всеми жителями тайги, но и селений.
Бурдусай был последним крупным
таежником-эксплуататором. После его
смерти в тайге осталась только или
мелочь, которая не имела оборотных
средств и сама перебивалась
промыслом, или крепкие хозяева,
имевшие достаточно скота и лошадей, а
также хорошо промышлявшие белку и
соболя наравне с карагасами. Они
выстроили прочные зимние дома,
обзавелись большими семьями и не
имели намерения покидать насиженные
места.
-
- Старший сын Бурдусая -
Адриан
- Старший сын Бурдусая Перфильев
Адриан в 1925 году жил в Алыгджере. Сам
промышлял, но не отказывался сменять
коней на соболей или продукты на
белку. Сделки его не имели
спекулятивного характера, расценка
товаров была та же, что и на фактории.
Карагасы о нем говорили: "Адриан
лучше потребиловки: он в белке и не
роется, а цены у него дешевле". Его
брат Борис жил несколько ниже по Уде
на левом ее берегу. О нем можно
сказать то же, что и о брате.
-
- Тихон Иванович и
Николай Тихонович Борисовы
- Другим крепким хозяином являлся
бурят Борисов (сын) Николай Тихонович,
жил ниже Алыгджера в местности
Урангай; он был культурный хозяин,
захватил лучшие сенокосные угодья.
Имел приличное хозяйство и даже
сенокосилку и конные грабли. Он был
хорошим промышленником, добывал сам
много соболей и немного поторговывал
с карагасами. Большого вреда не
приносил. Цены его не расходились с
кооперативными. Сделки его не имели
кабального характера и велись в
порядке добрососедского обмена. Как
он, так и братья Перфильевы строили
свои торговые расчеты на том, что
завозили товары к себе на заимки
зимой по льду реки Уды на своих
лошадях, когда по делам ездили в
Нижнеудинск. Не имея больших
накладных расходов, которые несла
кооперация на фрахте и содержании
фактории, они, равняясь по
кооперативным ценам, имели
достаточные барыши.
Другой бурят - отец Борисова, Тихон
Иванович жил выше местности
Алыгджер, где имел хозяйство и много
лошадей; средства к существованию
получал от промысла и от хозяйства,
немного поторговывал с карагасами.
Большого вреда тоже не приносил.
-
- Николай и Кирилл
Саломатовы
- Еще не вполне окрепшими таежниками
являлись и братья Саломатовы -
Николай и Кирилл. Жили на лугах в
Алыгджере. Имели по небольшому
таежному хозяйству каждый, главным
образом промышляли. С карагасами
находились в добрососедском обмене.
Цены на продукты держали те же, что и
в потребиловке. Имея лошадей, они
своевременно все закупали в
Нижнеудинске и довольствовались
теми же наценками, что и кооперация.
"Саломатовы хорошие люди", -
говорили карагасы, - "ладно ценят:
они лучше соболей ценят, чем потребиловка". Впрочем оба были не
прочь угостить карагас самогонкой за
соответствующее вознаграждение
пушниной.
- Братьев Саломатовых карагасы
считали почти своими, их отец был
настоящим карагасом, лишился оленей
и принужден был спасаться "на
жилое место". Здесь он осел в
качестве батрака среди бурят,
женился на бурятке и умер в улусе. Его
два сына унаследовали от отца любовь
к тайге и, став на ноги, оба
переселились в тайгу. Но от матери
они унаследовали бурятскую культуру
и устроили в Карагасии по-настоящему
бурятское таежное хозяйство.
- Русские таежники
- Еремеев Афанасий -
"Еремеич"
- Теперь осталось перечислить
нескольких таежников из русских.
Еремеев Афанасий - "Еремеич" -
жил на Уде в устье р. Ходамы,
выселился из Нижнеудинска, охотился,
рыбачил, поторговывал, держал
самогон. Операции его были
пустяковые, сделки совершались при
случае. Его "торговлишка" только
подсобный промысел, основным
являлась охота. "Несомненно
постороннее тело в организме
Карагасии" - пишет Б.Э. Петри.
- По определению карагас "Сам гонит
самогонку - аппарат дома; белка-бутылка".
Еремеев снабжал карагасов
продуктами питания (мукой, маслом,
печеным хлебом, солью и пр.) и даже
огнеприпасами.
- Вот образец сделки Еремеича: "Одного
соболя Еремеичу сдал, муку брал - 5
пудов пришлось у него взять, в союз
далеко было, ребята хворали, мороз
большой был, я его просил, он выручал.
Еще 20 ф. соли дал, 1 кирпич чаю". (Карагас Андалаев). Вся покупка стоила по
нерхинским ценам того года -12 р. 95 к.,
соболь был плохой ценой в 25--30 рублей.
-
- Шостаков
- Шостаков жил в устье Джуглыма, когда-то
был состоятельный человек, потом
разорился, отправился искать лучшей
доли в тайгу к карагасам.
Приторговывал самогонкой (1 четверть
-1 струйка = 4-5 руб.), имел с карагасами
мелкие дела, продавал печеный хлеб (1
горностай -3 ковриги), масло, соль и
прочее.
- Элемент в Карагасии ненужный (Петри).
-
- Агапитов
- Имел заимку на р. Джуглыме при
впадении в него речки Ичень. Его дом
служил зимовьем для возчиков, когда
они с установлением санного пути по р.
Уде везли мимо него продукты на
Бирюсинские золотые прииски. За этот
период он подрабатывал на целый год,
продавая сено и давая приют возчикам.
К нему же заезжали и карагасы.
Совершал мелкие сделки, не играющие
роли в общем хозяйстве карагас.
-
- Павел Иванович
Каранотов
- Каранотов Павел Иванович жил на
Нерхе рядом с потребиловкой. Раньше
занимался торговлей с карагасами -
завозил хлеб, огнеприпасы и пр.
Немного промышлял сам. Имел свое
хозяйство. Но с открытием отделения Н-Удинского
О-ва Потребителей на месте его заимки
торговля его пошла плохо, самогоном
торговать не решался. В 1924 г. карагасы
отобрали захваченный им при помощи
хитрых махинаций луг и Каранотов
решил возвращаться опять на "жилое
место" в село Солонцы.
-
- Мирон Каранотов
- Каранотов Мирон поселился на
Гладком Мысу. Этот район в отношении
промысла был плохой, хлеб завозить
нужно было зимой по льду за 120 верст,
"семья большая, одеваться, пить, есть
надо". Поехал искать лучшей жизни в
тайгу, промышлять, рыбачить, но дело
пошло плохо. Пришлось "приторговывать"
с карагасами. Если удавалось,
приторговывал и самогонкой.
Оборотного капитала не имел и
торговать собственно было ему нечем,
поэтому вся его торговля велась в
очень ограниченном размере.
-
- Каранотов Дмитрий и
Каранотов Степан
- Такие же по существу "безвредные"
карагасники, жили здесь же на Гладком
Мысу в особых домах. Попутно следует
отметить, что Каранотовы с Гладкого
Мыса жили вне пределов Карагасии,
граница которой проходила несколько
южнее. Все Каранотовы меняли у
карагас на белку и соболей (реже)
продукты питания. Расценки были
высокие.
-
- Кроме этих осевших таежников были и
вновь пришедшие - белорус Сумак и
другие. Хотя с 1925 г. Комитет Севера в
лице своих представителей тщательно
добивался выселения всех таежников,
тем не менее число их с каждым годом
росло. Зимой 1927-1928 гг. число таежников возросло до 20. Состоялись различные
постановления о их выселении, но все
же выселить их не удавалось.
- "Конечно, это должно вызвать
изумление, но еще более изумительно
то, что 105 карагас-охотников
умудряются прокармливать 20
паразитических хозяйств, выросших на
здоровом теле Карагасии" - пишет
профессор Петри.
- Переходим теперь к последней группе
населения, ведшей торговлю с
карагасами, окинским бурятам. Они
были совершенно неуловимы ни для
какого надзирающего глаза, т.к.
выходили из своих мест частично на
промысел, частично для торговли и
встречались с карагасами в тайге во
время промысла, где и производили
товарообмен на пушнину. Учесть, что
добыто ими самими, что приобретено у
карагас, конечно, было невозможно.
Кроме того окинский товарообмен
находился вне зависимости от застоя
общего рынка голодных годов и
неустойчивости "совзнаков" того
же периода: последнее обстоятельство
спасло окинских купцов от того
разорения, которое нанесло
сокрушительный удар русским "карагасникам".
- Аннуляция "царских долгов",
правильно понятая карагасами, правда
с опозданием, применительно к
русским, тоже не коснулась окинских
бурят.
- Мотив: "Мы не на деньги торговали -
на товар. Царь пропал, царские деньги
пропали - царские долги пропали. Наш
товар куда девался? Какой был, такой
сейчас сидит. Мой потник где? - сейчас
оленя седлаешь! Мой нож где? - сейчас
дрова колешь! Товар не пропал -
платить надо!". Логика таежная,
убедительная, и карагасы платили старие долги целиком.
- Сила окинских бурят заключалась в
том, что они поставляли карагасам
необходимые в тайге продукты,
которые кооперация, торгуя
исключительно городской продукцией,
не в состоянии была поставлять в
тайгу. А между тем, это и был самый
нужный в тайге товар. Прочные и
толстые войлоки из натуральной
бараньей шерсти, двойные тяжелые
ножи кустарной работы, дымленные
овчинные шубы, сыромятная кожа,
прочные деревянные чашки китайской
работы, прочная бумажная китайская
ткань кустарной работы (далемба),
небольшие походные котлы, охотничьи
палатки-майхан из китайской цуембы,
огнива, седла, обитые серебром,
бараньи и козьи одеяла. Из продуктов
питания от окинских бурят получали
чай (зеленый кирпичный) и мясо (преимущественно
конское на ногах). Окинский товар был
незаменим в тайге: городская
продукция быстро снашивалась, между
тем ,поставленная окинскими
бурятами, служила годами.
- Недостатком же, по мнению Петри,
было снабжение окинскими купцами
карагас разными ненужными вещами,
импонирующими вкусу карагас -
серебряными украшениями, трубками,
чашками, огнивами, обделанными
серебром, и прочими безделушками.
- Наконец, окинские буряты
перепродавали охотно карагасам
оленей. Своих оленей они закупали в Урянхае, промышляли на них сезон
охоты, а затем, чтобы не возиться с
ними на Оке, продавали карагасам. Они
же поставляли карагасам коней
монгольский породы, весьма пригодных
для таежных условий.
- В общем, принцип торговли окинских
бурят был основан на том, чтобы не
запускать старую задолженность, но и
не выпускать должника из рук. "Старые
долги расчитали, новые долги делали" - так
определяли карагасы свои операции.
Такая постановка дела была удобна и
для карагас. Они охотно несли пушнину
в уплату старых долгов, так как знали,
что за это им вновь будет открыт
широкий кредит.
- В отношении взимания долгов
окинские буряты были более
решительны, чем русские. В случае
неуплаты долгов они прибегали даже к
реквизиции оленей.
Цены окинских бурят были невысоки и,
по сравнению с ценами карагасников,
являлись вполне приемлемыми. Вот
несколько расчетов, засвидетельствованных Петри:
Главная страница
